Главная > Здоровье > Как и зачем уйти в монастырь женщине или мужчине. Кто такие монахи, где живут, одежда и принадлежности, ограничения


Как и зачем уйти в монастырь женщине или мужчине. Кто такие монахи, где живут, одежда и принадлежности, ограничения




Мария Кикоть, 37 лет

В монастырь люди уходят по разным причинам. Одних туда приводит общая неустроенность в миру. Других - религиозное воспитание, и они, как правило, считают путь монаха лучшим для человека. Женщины довольно часто принимают такое решение из-за проблем в личной жизни. У меня все было немного иначе. Вопросы веры занимали меня всегда, и однажды… Но обо всем по порядку.

Мои родители врачи, отец - хирург, мама - акушер-гинеколог, и я тоже закончила медицинский институт. Но доктором так и не стала, меня увлекла фотография. Я много работала для глянцевых журналов, была довольно успешна. Больше всего мне тогда нравилось снимать и путешествовать.

Мой молодой человек увлекался буддизмом и заразил этим меня. Мы много ездили по Индии и Китаю. Было интересно, но я не погружалась в веру «с головой». Искала ответы на волновавшие меня вопросы. И не находила. Потом заинтересовалась цигуном - своеобразной китайской гимнастикой. Но со временем прошло и это увлечение. Мне хотелось чего-то более сильного и захватывающего.

Как-то мы с подругой ехали на съемку и случайно остановились переночевать в православном монастыре. Неожиданно мне предложили подменить тамошнего повара. Я люблю такие вызовы! Согласилась и проработала на кухне две недели. Так в мою жизнь вошло православие. Я начала регулярно ходить в храм возле дома. После первой исповеди чувствовала себя замечательно, так спокойно она прошла. Заинтересовалась религиозными книгами, изучала био­графии святых, соблюдала посты… Погрузилась в этот мир с головой и однажды поняла, что хочу большего. Я решила уйти в монастырь. Отговаривали все, включая батюшку, но старец, к которому я поехала, благословил на послушание.

В монастырь я приехала промокшей с головы до ног, замерзшей и голодной. На душе было тяжело, в конце концов, не каждый день так круто меняешь свою жизнь. Я, как и любой нормальный человек, надеялась, что меня накормят, успокоят и, главное, выслушают. Но вместо этого мне запретили разговаривать с монахинями и отправили спать без ужина. Я расстроилась, конечно, но правила есть правила, тем более речь шла об одном из самых строгих монастырей России.

У настоятельницы был личный повар. Она лицемерно сетовала, что из-за диабета вынуждена есть лосось со спаржей, а не наши серые сухари

Особая зона

Монастырем управляла сильная, властная и, как оказалось, очень влиятельная женщина. Во время первой встречи она была приветлива, улыбалась, рассказывала, по каким законам идет жизнь в обители. Уточнила, что ее нужно называть матушкой, остальных - сестрами. Тогда показалось, что она отнеслась ко мне по‑матерински снисходительно. Я поверила, что все живущие в монастыре - одна большая семья. Но увы…

Это было царство бессмысленных ограничений. За столом не позволялось без разрешения притрагиваться к еде, нельзя было просить добавки, есть второе, пока все не доедят суп. Странности касались не только трапез. Нам запрещали дружить. Да что там, мы не имели права даже разговаривать друг с другом. Это, не поверите, считалось блудом. Постепенно я поняла: все так устроено для того, чтобы сестры не могли обсуждать настоятельницу и монастырский уклад. Матушка боялась бунта.
Я пыталась практиковать смирение. Когда меня что-то пугало, думала, что просто вера моя пока слаба, а никто не виноват.

Дальше - больше. Я заметила, что во время трапез обязательно кого-нибудь отчитывают. По самым незначительным поводам («взяла ножницы и забыла отдать») или вовсе без них. Надо понимать, что, согласно церковному регламенту, подобные разговоры должны происходить с глазу на глаз: твой наставник не только ругает, но
и выслушивает, предлагает помощь, учит не поддаваться искушениям. У нас же все превращалось в жесткие публичные разборки.

Есть такая практика - «помыслы». У монахов принято записывать все сомнения и страхи на бумаге и отдавать их духовнику, который даже не должен жить в том же монастыре. Мы свои помыслы писали, конечно же, настоятельнице. Когда я впервые это сделала, матушка зачитала мое письмо на общей трапезе. Мол, «послушайте, какие у нас тут дурочки живут». Прямо рубрика «анекдот недели». Я чуть не расплакалась прямо при всех.

Питались мы тем, что жертвовали прихожане или близлежащие магазины. Как правило, нас кормили просроченными продуктами. Все то, что производили в обители, матушка дарила вышестоящим церковнослужителям.

Иногда игуменья приказывала есть чайной ложкой. Время трапезы было ограничено - всего 20 минут. Сколько ты там успеешь съесть за это время? Я очень сильно похудела

Быть послушницей

Постепенно жизнь в монастыре стала напоминать мне каторгу, ни о какой духовности я уже и не вспоминала. В пять утра подъем, гигиенические процедуры, извините, в тазике (душ под запретом, это же удовольствие), потом трапеза, молитва и тяжкий труд до глубокой ночи, затем снова молитвы.

Понятно, что монашество не курорт. Но ощущение постоянного надлома тоже не кажется нормальным. Сомневаться в правильности послушании нельзя, допускать мысль о том, что настоятельница неоправданно жестока, - тоже.

Здесь поощрялись доносы. В форме тех самых «помыслов». Вместо того, чтобы говорить о сокровенном, надлежало жаловаться на других. Я не могла ябедничать, за что бывала неоднократно наказана. Наказание в монастыре - это публичный выговор с участием всех сестер. Они обвиняли жертву в выдуманных грехах, а затем настоятельница лишала ее причастия. Самой страшной карой считалась ссылка в скит - монастырь в глухой деревне. Я эти ссылки полюбила. Там можно было немного отдохнуть от чудовищного психологического давления и перевести дух. Добровольно попроситься в скит не могла - меня бы тут же заподозрили в страшном заговоре. Впрочем, виноватой я становилась часто, поэтому в глушь ездила регулярно.

Многие послушницы принимали сильные транквилизаторы. Есть что-то странное в том, что примерно треть обитателей монастыря психически нездоровы. Истерики монахинь «лечились» визитами к православному психиатру - по­друге настоятельницы. Та выписывала сильнейшие лекарства, превращавшие людей в овощи.

Многие спрашивают, как в монастыре борются с сексуальным искушением. Когда ты постоянно находишься под жестким психологическим давлением и пашешь с утра до ночи на кухне или в коровнике, желаний не возникает.

Дорога назад

Я прожила в монастыре семь лет. После череды интриг и доносов, незадолго до предполагаемого пострига у меня сдали нервы. Я не рассчитала, приняла убойную дозу лекарства и попала в больницу. Полежала там пару дней и поняла, что обратно не вернусь. Это было трудное решение. Послушники боятся покидать монастырь: им внушают, что это предательство Бога. Пугают страшной карой - болезнью или внезапной смертью близких.

По дороге домой остановилась у своего духовника. Выслушав меня, он посоветовал покаяться и взять вину на себя. Скорее всего, он знал о том, что происходит в монастыре, но дружил с настоятельницей.

Постепенно я возвращалась к мирской жизни. После долгих лет, проведенных в изоляции, заново привыкать к огромному шумному миру очень тяжело. Поначалу мне казалось, что на меня все смотрят. Что я совершаю один грех за другим, а вокруг и вовсе творятся бесчинства. Спасибо родителям и друзьям, которые помогали мне всем, чем только можно. По‑настоящему я освободилась, когда написала о пережитом в интернете. Постепенно я выкладывала свою историю в ЖЖ. Это стало отличной психотерапией, я получила много откликов и поняла, что не одинока.

Примерно через год монастырской жизни у меня пропали месячные. Так было и у других послушниц. Организм просто не выдерживал нагрузки, начинал сбоить

В результате из моих зарисовок сложилась книга «Исповедь бывшей послушницы». Когда она вышла, реакции были разными. К моему удивлению, меня поддержало много послушниц, монахинь и даже монахов. «Так все и обстоит», - говорили они. Конечно, были и те, кто осудил. Число статей, в которых я предстаю то «редакторским вымыслом», то «неблагодарным чудовищем», перевалило за сотню. Но я была к этому готова. В конце концов, люди имеют право на свою точку зрения, а мое мнение не истина в последней инстанции.

Прошло время, и теперь я точно знаю, что проблема не во мне, виновата система. Дело не в религии, а в людях, которые трактуют ее таким извращенным образом. И еще: благодаря этому опыту я поняла, что всегда надо доверять своим чувствам и не пытаться увидеть в черном белое. Его там нет.

Другая дорога

Эти женщины однажды устали от мирской суеты и решили все поменять. Не все они стали монахинями, но жизнь каждой теперь тесно связана с церковью.

Ольга Гобзева. Звезда фильмов «Операция «Трест» и «Портрет жены художника» в 1992 году приняла постриг. Сегодня матушка Ольга - игуменья Елисаветинского женского монастыря.

Аманда Перез. Несколько лет назад знаменитая испанская модель без сожалений бросила подиум и ушла в монастырь. Возвращаться не собирается.

Екатерина Васильева. В 90-х актриса («Шальная баба») ушла из кино и служит звонарем в храме. Изредка снимается в сериалах вместе с дочерью Марией Спивак.

Фото: Facebook; Киноконцерн «Мосфильм»; Persona Stars; VOSTOCK Photo

При слове «монастырь» многие до сих пор представляют каменную келью, угрюмые лица, непрерывные молитвы и полное отрешение от мира. Или же личную трагедию, которая лишила человека смысла жить дальше, и он «ушёл в монастырь».

Как живут монахини в XXI веке, почему выбирают этот путь, я попыталась узнать у своей школьной подруги, которая живёт в монастыре уже более 10 лет.

Я с удивлением обнаружила, что моя школьная подруга практически не изменилась, несмотря на то, что мы не виделись четырнадцать лет! Такими же остались мимика и жесты, интонации, стиль речи. И характер. Сестра Александра (так зовут Юлию после пострига) охотно рассказала мне о своей жизни в монастыре, о том, что привело её сюда, и что она обрела здесь на самом деле.

В чужой монастырь

– Как ты решила уйти в монастырь? Ты с детства ходила в церковь?

– В церковь меня водила бабушка, а в старших классах начали ходить вместе с подружками, но мы и на тусовки успевали ходить, и даже в ночные клубы, хотя мама была против. Когда окончили школу, все решили поступать в духовное училище. Каждая из нас собиралась выйти замуж за батюшку, чтобы остаться в духовной сфере. Мы познакомились с учителями, начали готовиться к поступлению на следующий год. Я периодически ездила в этот монастырь, как-то раз осталась пожить на неделю, мне тут очень понравилось. Я даже хотела остаться, но нужно было вернуться домой, завершить дела. Нельзя быть чему-то обязанным и явиться сюда.

В общем, вместо замужества я выбрала жизнь в монастыре. Цель у нас была одна, а сложилось всё по-разному. Я не собиралась в монастырь, но я знаю девушек, кто собирался, но у них семьи сейчас. На всё есть воля Божья, никто ни от чего не застрахован.

– Существует мнение, что в монастырь в основном уходят люди, у которых случилось несчастье, и они больше не видят смысла в жизни. Или это какие-то «забитые» девушки, которые не смогли найти себя в обычном мире. Так ли это?

– От горя тут не скрыться. Нигде нельзя спрятаться от себя. В основном в монастырь приходят те, кому здесь нравится. Все люди разные: грустные и весёлые, спокойные и активные. Не согласна, что сюда приходят только «забитые».

(Мимо нас проходят две монахини, девушки лет 25: румяные лица, улыбки; что лишь подтверждает слова Юли.)

– Как принимают в монастырь желающих? Есть ли какие-то этапы?

– Люди просто остаются, подходят к матушке настоятельнице или благочинной. На новенькую смотрят, как она молится, работает. Главный критерий – послушание. Сначала девушка надевает платочек и длинную юбку. До пострига послушница может жить в монастыре от года до трёх, но это в среднем. Кто-то может прожить десять лет и уходит, так и не приняв пострига.

«Невольник – не богомольник»

– Чем занимаются монахини? Как обычно проходит день?

– У каждой есть свои обязанности – работа. Когда приходишь в монастырь, подаёшь документы – какое у тебя образование, какие навыки и опыт. Обычно стараются распределить работу по образованию: с медицинским – идут в медсёстры или становятся врачами, с экономическим – занимаются бухгалтерией, кто хорошо поёт – в хор. Хотя могут с двумя высшими и на коровник отправить. День начинается и закачивается молитвой. Встаем мы к 5.30 на первую службу, в течение дня трудимся, на трапезе читают жития святых. После обеда снова за работу, потом вечерняя служба, вечернее правило (молитва на сон грядущий), а спать ложимся около 11 вечера.

– А зарплату за свой труд вы получаете? На что вообще существуют монахини?

– В нашем монастыре зарплаты нет, хотя такая практика существует – в некоторых монастырях точно знаю, по праздникам выдают денежки. Где-то монастырь не может обеспечить монахинь полностью. У нас есть жильё, мы питаемся тут, нам выдают «рабочую» одежду. Но всё остальное… Кому-то помогают родители, родственники, знакомые.

– В каких условиях живут монахини?

– Условия у нас нормальные, живем по два-три человека в комнате, на этаже душ и туалет. Но в некоторых монастырях живут очень бедно, топят дровами. А если монастырь часто посещаемый, монахини устроены гораздо лучше: у каждой сестры свой домик, в котором есть кухня, спальня, зал. К ним приезжают гости, которых можно пригласить к себе, напоить чаем.

– Вы можете покидать монастырь и навещать родственников?

– Да, в каждом монастыре существует «отпуск», но везде разные условия. Где-то монахини могут уезжать каждый год, где-то чаще, где-то реже, в зависимости от обстоятельств. В некоторых монастырях установлены определенные дни, когда можно отлучиться. Все мы люди, хоть и живем в монастыре. Я считаю, что отпуск обязательно должен быть. Невольник – не богомольник.

Миру – мир

– Кстати, а как отреагировали твои родственники и друзья, когда узнали, что ты ушла в монастырь?

– А я никому не сообщила. Знали только самые близкие, и для них было тяжело меня отпустить. Остальным мы сказали, что я уехала в другое место. Просто появляется много вопросов и толков, когда люди сразу узнают. А когда это происходит через какое-то время – проще воспринять. Но многие готовятся уйти открыто.

– Были ли у тебя сомнения насчет правильности пути? Что должна делать монахиня в таком случае? И как реагирует начальство, если кто-то собирается уйти из монастыря?

– Как отреагируют – сложно сказать, конечно, печально, когда уходят из монастыря. Кто-то обсуждает сомнения с сёстрами, кто-то идет к настоятельнице. Иногда бывает очень тяжело… Но я могу рассказать о проблемах только близкому человеку. Мы живем как большая семья. Бывают и ссоры, и примирения. Но если человек решает уйти из-за чего-то – значит, изменилось его внутреннее состояние. Почему он не может принять какие-то вещи? Жизнь в монастыре, как и замужество – нужно искать компромиссы, чтобы остаться.

– Отмечаете ли вы праздники, дни рождения? Можно ли монахиням пить вино?

– Мы отмечаем православные праздники. Сначала Рождество, самый весёлый праздник: мы поём колядки, ходим по кельям. Потом Пасха… В некоторых монастырях можно выпить немного вина. Мы вместе празднуем, вместе постимся, это совсем не скучно, как кажется. Некоторые отмечают день рождения, но чаще день ангела.

– Много ли новых людей приходит в монастыри сейчас? И есть ли для них всех место и работа?

– В каждом монастыре нуждаются в новых людях. Сейчас не так много приходит, человек пять в год. Бум пришёлся на середину 90-х, и примерно до 2005-го много людей уходило в монастыри. Наверное, это было связано с тем, что в начале 90-х церковь начала возрождаться.

– Возможно ли в монастыре продвижение по службе, так сказать, карьерный рост?

– Это актуально для мужских монастырей. В женском можно стать игуменьей, но я никуда не стремлюсь, мне и так хорошо.

Настоятельницу известного на весь мир православного монастыря суд уличил в аморальности и безнравственности. Перед вами - монолог бывшей сестры монастыря Нины Девяткиной. О том, как и почему умирали сестры, оставившие в миру жилплощадь.

В последнее время о православных храмах и монастырях, как о покойниках, принято либо говорить хорошо, либо не говорить вовсе. Русская православная церковь в массовом сознании является синонимом нравственности, морали. И как-то забылось, что там служат в большинстве своем не святые, а люди - с их интересами, устоявшимися характерами и грехами, если хотите.

Уход из мира

Мир словно невзлюбил Нину с самого рождения. В младенчестве ее бросила мать, от отца остались лишь фотографии. В 12 лет она заболела менингитом, что определило ее нездоровье на всю оставшуюся жизнь. Потом - неудачное замужество, смерть сына и болезни опорно-двигательной системы. Последние одолевали так, что она была вынуждена уйти из медицинской академии им. И. М. Сеченова, где работала хирургической сестрой. Пенсия по инвалидности была единственной надеждой на жизнь. Но, увы, беда Девяткиной совпала с победным шествием ельцинских реформ. И Москва начала 90-х перестала признавать инвалидами таких больных, как Нина. В пенсии по инвалидности ей отказали. Живи, если выживешь. А как?

Вдруг объявилась мать-отказница - сын выгнал из дома. Двум легче бороться, чем одной, рассудила Нина и приняла женщину. Но вскоре стало ясно, что на мизерную пенсию в столице не просуществуешь, и Нина всерьез задумалась об уходе из мира.

Понимая, что монашество - это не только духовность, но и труд, она хотела быть полезной и востребованной, а не обузой. Возрождать красоту и великолепие православных храмов. Для этого закончила курсы по шитью, научилась плести кружева и вышивать золотом...

Шамординская игуменья матушка Никона приняла ее ласково, и хоть жила Нина в трудах - то яблоки поможет собрать, то в трапезной убрать, да без привычных удобств - комната человек на 20, где кровати в два яруса, - показалось ей то место раем на земле.

Не прошло и года, как ее перевели из паломниц в послушницы и надели подрясник. Сестры удивлялись: иные того по три года ждут. И Нина стала еще усерднее готовить себя к постригу. Вскоре ей как специалисту, имеющему соответствующее образование, доверили следить за здоровьем сестер и вышивать золотом. Будущее наконец потеряло черты безысходности и страха. Но рай превратился в ад, как только у Нины появились деньги.

В монастыре

Беда пришла, откуда не ждала. В Москве убили брата, и та, которая меня родила, приехала за утешением и советом. Утешать в монастырях умеют, и мать очень скоро приняла решение тоже уйти в монастырь.

А квартира в Юхнове? Нина, уже успевшая отвыкнуть от мирских забот, помчалась в Оптину Пустынь к старику Илию, благословившему ее мать на монашество, за советом.

Он почему-то не сказал: обменяй на жилье поближе к монастырю или сдай квартирантам. Он посоветовал продать. То же самое сказала и м.Никона. И я продала. За 40 миллионов неденоминированных рублей (1996 год), которые казначей монастыря м. Амвросия посоветовала мне сразу обменять на новые стодолларовые купюры.

Что бы сделал с такой суммой любой из нас? Конечно, приберег бы на "черный день". Нина тоже так решила. Только понесла она деньги не в сберкассу, а в монастырь, посчитав, что до пострига они тут сохранятся лучше, чем в миру, а после пострига и вовсе станут ненужными.

Пакет с деньгами у меня почти вырвала из рук казначейша монастыря м.Амвросия. Ни расписки, никакой другой бумажки мне не дали. Удивилась я, да не задумалась об этом - верила им. И напрасно. Как я теперь понимаю, им нужны именно деньги, а не люди.

Прозрение наступило не сразу

Сестры в монастыре почти не общаются, кто как живет - неизвестно. А у меня как у медсестры была возможность и видеть, и разговаривать, и сравнивать. Однажды во время службы монашка дико закричала и потеряла сознание. Когда я ее раздела, то увидела не тело, а мощи. Оказалось, она перепостилась и была не первой монашкой, умирающей от голода. Поначалу я думала, что сестры сами переусердствуют, но позже узнала, что их на такие посты благословляют. Понимаете, благословляют на пост до смерти! При этом им отказывают в медицинской помощи. Нет, не врачи - духовные отцы, а игуменьи. Среди верующих ведь ничего не делается без благословения, даже таблетку от головной боли нельзя принять без разрешения. И люди умирают, сходят с ума. Ту монашку мне не удалось спасти, она умом тронулась. А сколько их, брошенных, похороненных на монастырском кладбище?! Я знаю таких не меньше десятка. Бабушка Евстолия, как и я, продала свой дом, отдала монастырю деньги и стала ненужной. На Крещение в 30-градусный мороз ее подвели к купели. Она прыгнула - инсульт. Лечиться не разрешили. Выкарабкалась сама. Да однажды поскользнулась, упала, поломала два ребра... Так и умирала в келье - беспомощная, заброшенная, голодная, хотя я знаю, что она просила духовника благословить ее на уход из монастыря. Да только очень уж толстые стены - разве кто услышит...

От неоказания своевременной помощи умерла монашка Ефросинья (Тихонова Катя). Тоже москвичка. Сковырнула родинку - пошло воспаление. Вместо того чтобы направить в больницу, ее тут лампадным маслом мазали. Пока не умерла. Говорят, квартира ее уже отошла монастырю.Две недели как справили 40 дней по насельнице Насте. Она при мне пришла в монастырь, приехав из Азербайджана. Ее благословили на пост, и она умерла от голода прямо на улице. Проповедуемые в монастыре принципы "Послушание до смерти!" и "Кончина должна быть мученической!" работают без перерывов и выходных и чаще всего для тех, кто передал монастырю свою собственность.

То, с чем, может быть, и могла бы смириться послушница, не смогла медсестра. "Я ведь давала клятву Гиппократа и обязана помогать людям где угодно и когда угодно. Закрыть глаза на средневековое невежество духовных отцов и настоятельницы, которые молитвы и пост ставят выше врачебной и лекарственной помощи, было выше моих сил".

Так началась "война" послушницы с игуменьей, перед которой Нина уже не чувствовала благоговейного трепета: вхожая во все двери, она видела, что жизнь монастырского начальства резко отличается от жалкого существования сестер. Той же матушке Никоне и медпомощь вовремя оказывается, и обеды сытные, и вместо труда тяжкого - сон да отдых в келье, больше напоминающей трехкомнатную квартиру: с душем, ванной, туалетом, холодильником; и огородик свой, и курятник... За то, что послушница выбивала лекарства и досаждала игуменье просьбами благословить на лечение то одну насельницу, то другую, ей в конце концов запретили исполнять обязанности медсестры. А когда Нина посмела предложить матушке Никоне вместо изнурительной работы на огородах организовать мастерскую, где она бы обучила женщин шитью да вышиванию - исконно монастырскому искусству, прославившему не один православный храм, - то и вовсе попала в немилость. На следующий же день Нина была направлена на скотный двор и огород. Это с ее межпозвоночной грыжей. День начинался по "календарю" - в 12 часов ночи. До полчетвертого утра - служба, полтора часа на сон, а в 5 утра - подъем и работа, работа с двумя перерывами на скудную еду, где даже капуста и картошка считаются деликатесом.

И я засомневалась. Не может быть, чтобы не было предела в послушании. Где найти ответ? Конечно, в Святом писании. Я занялась богопознанием - тем, что, к слову, напрочь отсутствует в монастыре. И когда сопоставила то, что написано в книгах, и то, что есть в жизни, я поняла, что здесь не рай, а ад. И наши духовные наставники очень далеки от того учения, которое они проповедуют. Великая Вера превращалась в какое-то сектантство, где людей ставят в положение преступников, которые могут спасти душу, только умертвив тело, где пугают миром и концом света так, что свет становится страшнее смерти...

К тому времени Нину физически почти уничтожили: отнялись правая нога, руки. Порой давление падало так низко, что останавливалось сердце, и ей снилось, будто она умирает. Но благословение на лечение не давали ни матушка Никона, ни монастырский духовник батюшка Поликарп. Ей советовали поститься, ссылаясь на Господа: "Бог терпел и нам велел". У нее не было другого выхода, как уйти из монастыря, чтобы не умереть. Но для верующего человека даже право на жизнь должно быть благословлено. И Нина вырвала его у игуменьи, доведя своими вопросами и предложениями последнюю чуть не до бешенства. "Я исключаю тебя из сестричества!" - объявила м.Никона, что в переводе на мирской язык означало: живи, если сможешь выжить.

Возвращение в мир

Они верно рассчитали: сама она бы не смогла. Из монастыря Нина сбежала тайком с послушницей Серафимой. Вернее, не сбежала - уползла, так как послушница фактически тащила ее на себе. Куда? В брошенную деревеньку в десяти километрах от поселка Шамордино. Но как жить дальше? И Нина вспомнила о деньгах. "А ты докажи, что их давала", - ответят ей в монастыре.

Я была в шоке, понимая, что в долларах денег мне не вернут - нет доказательств, - и попросила свои 40 миллионов рублей.

То ли монастырское начальство испугалось, то ли смилостивилось, но ей положили выплачивать по 500 рублей в месяц. Крохи, которых едва хватало на лекарство. Но Девяткина не унывала. Помогала чем могла местным, за это получала от них продукты.

Они, наверное, рассчитывали, что долго не протяну. Но Господь помог мне, я стала поправляться. Если честно: мне иного не было надо. Отдали б они мне разом хотя бы тысяч десять на покупку какого-нибудь деревенского домика, я бы больше не попросила. Но они отказали. А потом мать Амвросия и вовсе заявила: "Пиши на имя матушки заявление с просьбой о матпомощи в размере 500 рублей, иначе вообще ничего не получишь". Написала я, а куда деваться, вышла на улицу, села на пенек и думаю: вот и все. Матпомощь - дело добровольное. Сегодня - дали, завтра - нет, и поминай как звали. Но Бог не оставил меня, надоумил, как сделать. Побежала назад, попросила свое заявление, чтобы дописать главное. Казначейши уже не было, и я дописала: "... в счет выплаты долга".

На основании этого документа еще через два месяца Нина догадается, наконец, подать заявление в суд, который вынесет решение в ее пользу и обяжет монастырь выплатить оставшуюся сумму. Правда, почему-то без индексации. А потом будет второй суд, который подтвердит: "... Девяткиной не были созданы нормальные условия для проживания в Казанской Свято-Амвросиевской пустыни, ей причинялись серьезные нравственные страдания". И Козельский районный суд под председательством Н.Степанова решит: взыскать с монастыря индексацию долга, а с игуменьи Никоны - компенсацию за нанесенный моральный вред в размере 25 тысяч рублей.

Только вдумайтесь в эти слова: настоятельницу известного на весь мир монастыря, ассоциирующегося у людей не иначе как с моралью и нравственностью, фактически уличают в аморальности и безнравственности! Нонсенс? Или закономерность? В любом случае это говорит о том, что пора освободиться от навязываемого нам священнослужителями чувства вины за беспредел по отношению к церквям в годы Советской власти, которое невольно закрывает обществу глаза на происходящий сегодня беспредел уже в стенах храмов и монастырей. Религия - религией, а люди - людьми, и права человека, как известно, приоритетны перед любым вероисповеданием. К слову, к этому же выводу пришла и христианка Нина Девяткина, добивающаяся правды теперь уже у администрации области, Генпрокуратуры и духовных отцов Оптиной Пустыни. Что знаменательно: все старались уйти от решения поставленных Ниной проблем. То ли боялись чего, то ли сами в чем замешаны.

Когда я обратилась к главе козельской администрации с просьбой выселить меня с территории монастыря, куда я год назад была вынуждена вернуться из-за отсутствия жилья, тот объяснил мне, что, имея прописку монастыря, я не являюсь членом светского общества и потеряла право гражданина России, так как нигде не числюсь, не значусь и уже отсутствую в списке живых людей! Оказывается, монастырь - государство в государстве. Пришлось обращаться к губернатору с просьбой дать мне статус беженки, чтобы иметь хоть какую-то защиту от произвола как со стороны монастыря, так и со стороны администрации.

Если вопрос с жильем не решится до зимы, Нина будет обречена на гибель. В заявлении на имя губернатора она так и написала: "В случае своей смерти оставлю посмертную записку с обвинениями в отказе мне какой-либо помощи со стороны администрации". Ответа пока нет. Как нет его и от Генпрокуратуры, куда Нина написала о высокой смертности среди насельниц Шамординского монастыря.

Нет проку и от обращения к духовным отцам. Владыко Алексий сказал: "Смиряйся". О.Илий вразумлял: "Монах должен быть слепым и глухим". А о.Пафнутий, ее духовник, выслушав рассказ Девяткиной, удивился: "Какую ты ищешь правду? Вон она - вся на небо ушла".

Впрочем, сама Нина руки не опускает и лелеет надежду на встречу с истинными православными.

А в Шамордине насельницы обо мне будут еще долго помнить, - улыбается Нина. - И дело тут не в суде, который я выиграла, - об этом мало кто узнает: с местными, которые могли бы об этом рассказать монастырским, общаться запрещено, смотреть телевизор, слушать радио - тоже, а газет там не бывает. Но осталось покрывало, которое я расшила золотом. Его стелют по великим праздникам. Вот оно - на фотографии. К слову, и из этого монастырь делает деньги: снимок креста на моем покрывале стоит пять рублей. Говорят, раскупают неплохо. И я купила. На память. Должно же остаться от монастыря хоть одно доброе воспоминание...

19 ноября 2017, 23:52

Пару слов от себя. Не скажу, что около церковные темы меня слишком интересуют. Но данная статья мне показалась занимательной. Тем более, что никогда не понимала, что заставляет обычных людей оставить мирскую жизнь. А далее перепост. Букв много =)

Черный платок, мешковатая ряса и полное подчинение другой женщине. Ради чего в наши дни девушки и бабушки уходят в монастыри? Корреспондентка «МК» в Питере» рассказала, как пять лет прожила в монастыре

И как живут там - так ли благочинно, как кажется со стороны. Корреспондентка «МК» в Питере» испытала на себе все прелести пострига и современного монашества, причем в самом крупном и известном в Петербурге женском монастыре - Воскресенском Новодевичьем, чьи храмы и корпуса расположились на Московском проспекте.

Испытание платочком

У меня не было никаких проблем в мирской жизни. Она была благополучной и беззаботной: высшее образование, работа, любящие меня мама и брат, большая уютная квартира. Никаких разочарований, потерь, измен…

Монахини в черном облачении раньше вызывали у меня недоумение и страх. Уйти в монастырь? Оказаться среди них? И мысли такой никогда не возникало. Я любила комфорт, а любые запреты и ограничения вызывали во мне решительный протест. Походы в церковь ограничивались тем, что я ставила свечки перед иконами. Но однажды довелось помочь по храму. Моя мама, которая регулярно убиралась в небольшом Афонском храме Воскресенского Новодевичьего монастыря, прийти не смогла. Я согласилась подменить ее без особой охоты. Быстро сделать, что попросят, и уйти - таково было мое намерение. Но меня так приветливо встретила инокиня-церковница, что я осталась до позднего вечера! И даже пришла на следующий день.

Мне захотелось узнать, как живут монахини - какие они в быту, в повседневной жизни, скрытые от посторонних, уходящие из храма в свой келейный корпус через калитку с предостерегающей надписью «Посторонним вход категорически запрещен».

Познакомившись со всеми сестрами обители, матушкой игуменьей (настоятельницей монастыря) Софией, я стала ходить в храм все чаще. Меня приняли на послушание (так в монастыре называется работа) в местную лавку с неплохой зарплатой и двухразовым питанием.

Но не прошло и трех месяцев, как незаметно для самой себя я оказалась в числе послушниц. Как же это случилось? Подействовали разговоры сестер о спасении и радостно-спокойной жизни в монастыре, о миссии избранницы невесты Христовой. Одним словом - завербовали.

Монашки звали меня к себе: молиться и спасаться. Правда, были среди них те, кто пытались остановить: «Деточка, не соверши необдуманного шага». Предупреждали: настоятельница строга, может и не принять, надо пройти собеседование. Это еще больше подогрело мое любопытство: такую хорошую - и не примет? Что же это за экзамен такой строгий? Игуменья попросила меня рассказать о себе. Поинтересовалась, была ли я замужем и не возникнет ли у меня такого желания, а потом благословила: «Приходи!». У меня даже рекомендации от священника не было. Выдали мне черную юбку, кофту и платок. Поселили в одноместную просторную келью. Я жила выше всех - на мансарде, между двумя храмами, надо мной - монастырская колокольня. Утром в комнате все дрожало от звучных ударов в большой колокол.

Оказывается, такая келья была большой привилегией. Обычно все, кого принимает игуменья в монастырь, сначала живут в паломнической гостинице. В келье на 10 или 15 человек. Выполняют грязную и тяжелую работу. Питаются в рабочей трапезной. Молятся отдельно от сестер.

«Надолго ли меня хватит?» - размышляла я.

Никогда бы не подумала, что окажется так тяжело постоянно ходить с покрытой платком головой. Она постоянно чешется, волосы через какое-то время начинают выпадать. Пожаловалась игуменье, она поддакивает: да-да, у меня то же самое. Хотела облегчить себе жизнь и подстричься, но та не благословила, мол, оставь косу для пострига! Оказалось, что еще и спать надо в платочке! Матушка игуменья приходила в келью ночью, проверяла, чем занята сестра: спит или молится, во что одета, что лежит у нее на прикроватной тумбочке.

Потеряла жениха - сделала карьеру

Между сестрами не благословляется распространяться о жизни, которую они вели в миру, возрасте и причине ухода в монастырь. Но женщины есть женщины - и как-то постепенно из разговоров все узнавали друг про друга. От хорошей и благополучной жизни никто в монастырь не уйдет. Нужен толчок: должно случиться нечто потрясшее настолько, что белый свет станет не мил.

В монастырь приходят женщины любого возраста. Но несовершеннолетние девушки или замужние, а также имеющие маленьких детей не принимаются согласно правилам обители. Правда, просто пожить там могут даже дети, выполняя послушание, которое им по силам. В летние месяцы к нам приходили 10-летняя девочка. Ей поручили во время службы следить за свечками, а днем штамповать книги в монастырской библиотеке, а 14-летняя школьница пела на клиросе и помогала в огороде.

Среди 22 женщин, с которыми я делила стол и кров, трое были весьма преклонного возраста, четверо - девушки за двадцать. Возраст большинства сестер - от 35 до 60 лет. Многих беспокоили оставшиеся в миру взрослеющие дети. Они постоянно отпрашивались у монастырского начальства домой - решать проблемы дочерей. Некоторые из-за этого впоследствии ушли из монастыря.

Одна сестра пришла в обитель сразу после смерти своего пятилетнего горячо любимого сыночка. Она беспрекословно шла на любое послушание. Казалось, ее даже радовала тяжелая работа. Без устали скоблила, убирала, мыла, полола, стараясь забыть горе в работе. Но утешения от скорби так и не нашла - через год запросилась обратно в мир. Другая сестра, потеряв обоих родителей и жениха, напротив, сделала в монастыре карьеру - в сравнительно короткий, по монашеским меркам срок, стала инокиней и правой рукой игуменьи.

Чем старше по возрасту монахиня, чем дольше живет она в обители, тем больше от нее пользы монастырю. Наученная горьким опытом, она не впадает в искушения, свойственные новоначальным сестрам. Быстро ориентируется в нестандартной ситуации. Работают эти 60–70-летние бабушки, не уступая молодым - и поклоны резво кладут, и в огороде копают, и в трапезной кашеварят. И вставать поутру, в отличие от молодых сонь, им нетрудно. Пенсия старушек идет в монастырскую казну, что опять же относит их к разряду выгодных насельниц (проживающих) для обители. А им тоже выгодна монашеская жизнь - и накормят, и полечат. А когда Господь призовет, то и похоронят здесь же, на кладбище на территории монастыря, на монашеском участке.

Вот что крест животворящий делает!

Послушание - смысл монашества. Любая добродетель меркнет при его отсутствии. Назначенное игуменьей послушание поначалу может совершенно не совпадать с тем, что делала новоначальная послушница в мирской жизни. Перед нами, новенькими сестрами, однажды разоткровенничалась пожилая монахиня: «Я в миру работала в банке! Большим начальником была! А меня в первый же день на послушание в коровник отправили. Какие коровы! Я лягушек боюсь…» Однако отказываться от послушания не принято. Считается, что во всяком служении можно найти свое спасение и приблизиться к Богу.

У меня было послушание в трапезной. Однажды после обеда, вымыв посуду, спустилась в холодную комнату (мы ее называли попросту «холодильником») за продуктами. Взяв, что требовалось, обернулась и обомлела - дверь была закрыта. Подергала ручку - не открывается. Мне стало по-настоящему страшно. Кричать, звать на помощь бесполезно: двери толстые, да и в подвале никто из сестер не мог оказаться в это время. Даже не позвонить было - в глухом помещении телефон не принимал сигнал. А низкая температура уже делала свое дело: я начинала мерзнуть. Чтобы паника не овладела мной, стала молиться. Перекрестила дверь. Стала исследовать ее. Вдруг мое внимание привлекла маленькая пружина, и я решила на нее нажать. Открылась! Когда я рассказала об этом вечером игуменье, она посочувствовала, как истинная монахиня: «Ну, мы бы тебя потом хватились и нашли. А умереть на святом послушании - спасительно».

Помню еще один случай силы молитвы. Как-то раз выхожу после ужина из трапезной последняя. Не могу понять, чего это все сестры столпились у двери на выход из корпуса. Толкаю ее - ни с места. Заело замок, наверно. «Ты одна, что ли, такая умная?» - насмешливо произносит мать-казначея. И тут меня осенила счастливая мысль. Я громко произношу слова Иисусовой молитвы, крупно крещу дверь и снова толкаю. К моему изумлению она легко открылась. Оборачиваюсь - в повисшей над холлом звенящей тишине сестры смотрят на меня круглыми от удивления глазами: вот что может сотворить молитва. Они-то уже ночевать тут собирались.

Благословение на укол

Моя ровесница, тридцатилетняя послушница Анна, пришла на год раньше меня. Вопреки воле неверующих родителей, у которых была единственной дочерью. Мирская профессия ее была фельдшер на скорой помощи. Хохотушка и болтушка, в ушах - плеер с рок-музыкой, любимая одежда - джинсы и кепки. Но однажды зашла в монастырь, и что-то в ее сознании переключилось. Сладкозвучное пение сестер на службе тронуло ее душу. Ноги сами привели ее в воскресную школу, где научилась читать на церковнославянском языке и петь на клиросе. Попросилась помогать в богадельне. Она выделялась своей аскетичностью: спала на досках, в келье обходилась минимумом вещей, до первого снега ходила обутая в легкие сандалии. Робкая и неуверенная в себе, Анна часто становилась объектом насмешек старших сестер. Но предана игуменье была безгранично. Благословения просила на все, вплоть до абсурда: «Матушка, благословите сестре болящей укол сделать!» Получив благословение, в следующее мгновение спрашивает: «Матушка! Благословите сестре перед уколом ваткой со спиртом попу помазать»… Правда, просыпала часто на утренние молитвы. Анне на один из праздников даже подарок сделали с намеком: огромных размеров ярко-синий будильник. В наказание за опоздания ее часто ставили на поклоны.

Поклоны - это довольно унизительно на взгляд обычного человека. Встаешь в центре храма или трапезной (на усмотрение игуменьи) и, пока все едят, делаешь земные поклоны - их может быть три, а может - сорок. В зависимости от того, насколько силен гнев игуменьи. Послушницы прилюдных поклонов стесняются. Взрослые монахини делают их равнодушно и быстро, как отжимания: упал - лбом об пол - подскочил…

Турне к Николаю Чудотворцу

Прошло полгода моей жизни в монастыре. Однажды после ужина ко мне подошла заведующая ризницей (место, где хранятся церковная утварь и одежда): «Зайди к нам завтра после обеда». Интересно, думаю, зачем? Наверное, готов мой халат, который мне уже несколько месяцев обещали сшить. Нет, позвала меня ризничая, чтобы померить пальто. Мне объявили, что вместе с другими сестрами я еду в паломническую поездку в итальянский город Бари, на праздник Николая Чудотворца!

Два раза в год - на Николая зимнего и Николая летнего - летает матушка в Италию. В паломническую поездку берет только сестер, которые за полгода не имели никаких замечаний. А пальто приличное выдают на время поездки: «Не лети оборванкой, не позорь матушку».

В Бари, в огромном и красивейшем храме-базилике, мы прикладывались по очереди к мощам Святого Николая Мирликийского. Когда я проходила на свое место, матушка вдруг остановила меня: «Скажи мне, что ты попросила у Святого Николая?» Я ответила: «Чтобы стать монахиней». Она улыбнулась: «Это хорошее желание».

Не жалуйся и не проси

Послушница Дарья - самая приближенная к игуменье. Ее «уши» в монастыре. Все, что услышит, быстренько перескажет в подробностях. Даша - сирота. Ее семья считалась неблагополучной. Совсем юной она пришла в монастырь. Первым делом, едва вошла в ворота, увидела большую собаку. Заметив тут же сестру, оказавшуюся благочинной, спросила: «Ой, какая собака! Можно ее погладить?» Получила первое послушание: «С ней можно пойти погулять!» Дашу отправили учиться на регента в духовную академию. Игуменья из жалости к сироте поселила ее в своем корпусе. Однако снисхождения матушка не оказывает даже любимчикам: провинность влечет за собой наказание - епитимью. Так, Дашу настоятельница «раздевала» - на год отнимала у нее апостольник и хитон, и из корпуса своего выселяла, и даже из монастыря на некоторое время выгоняла.

Быть изгнанной из обители - самое страшное наказание. И никто не может быть от этого застрахован. Среди сестер, которые годами живут на полном пансионе и без заботы о зарабатывании на хлеб насущный, упорно бытует убеждение, что после монастыря, вкусив молитвенной радости, ушедшая в мир сестра непременно будет несчастлива. Вернуться в жестокий мир очень трудно. Друг друга пугают историей про одну такую сестру, которая не выдержала возвращения в мир и сошла с ума.

В монастыре не принято иметь привязанностей: ни к сестре, ни к предмету обихода, ни к послушанию. Но все же каждая имеет подружку, которой можно поверить на ушко в укромном уголке свою обиду и выслушать в ответ те же сетования. Игуменье жаловаться нельзя!

Монахиня Анастасия с 7 лет поет. Пение для нее столь же естественно, как воздух, еда, сон. Однажды на игуменский вопрос о самочувствии Анастасия не сдержалась: «Ох, матушка, как же я устала!» Случилось это после литургии. На следующее утро Анастасию на клирос не пустили: «Матушка благословила тебя молиться отдельно». Как ни плакала, ни каялась молодая монахиня - все было бесполезно. Ее вынужденный отдых продлился две недели, и показался ей веком. Игуменье о своей усталости она больше не заикалась. Так и ходят сестры попарно и утешают друг дружку.

Эффектный уход

Однако иногда эта дружба принимает совсем другой оборот. После одного случая, взбудоражившего весь монастырь на несколько месяцев, игуменья стала пресекать уединения сестер.

Послушницы Ольга и Галина были подругами, просто не разлей вода. Потом Галина приняла иноческий постриг и… спустя три недели обе совершили побег из монастыря! Обитель гудела как улей. Многие сестры плакали. В кельях беглянок царил беспорядок: одежда на полу, неубранные постели - ушли на заре. Ни с кем не простившись. Все недоумевали - ведь какие правильные и образцовые были сестры! Однако игуменья рассудила так: послушница совратила на побег инокиню. Уйти без благословения (особенно новопостриженной инокине) - тяжкий грех: в душе мира не будет до самой смерти.

Уходили сестры из монастыря и по благословению. Самый по-театральному яркий уход был у инокини Ирины. Утром, во время чтения молитвы, она подошла к храмовой иконе Божией Матери «Отрада и Утешение» и швырнула под нее ворох одежды. Апостольники, рясы, хитоны, клобук - все разлетелось в разные стороны. Это было необычно, в полумраке церкви, при горящих свечах и потому запомнилось навсегда. Инокиня была уже переодета в обычную женскую одежду: цветную юбку и платок. Ирина имела несдержанный характер, постоянно дерзила игуменье, обижала младших сестер, и потому ее уход у многих вызвал вздох облегчения.

Отредактированная праведница

Инокиня Ольга - круглая сирота из провинциального казахского городка. Таких в монастырях особенно любят. Так как эти послушницы и монахини самые безответные. За стенами обители их никто не ждет, и они изо всех сил держатся за право оставаться «на содержании» Бога. Ольга до Воскресенского монастыря в Питере работала у себя в Казахстане в вокзальном буфете раздатчицей еды. Бесперспективная и трудная жизнь вынудила ее переехать к единственной родственной душе - крестной в Ленинградскую область. Ходила на службы в местную церковь. Батюшка, заметив, насколько она не от мира сего, однажды посоветовал ей пойти в монастырь. Оля с радостью согласилась - что ее ждало дальше в этой жизни? А в монастыре она сыта и одета - большего ей и не надо. Ольга незаменима на работах, где надо мыть, готовить или чистить на кухне, но впадет в тоску, граничащую с отчаянием, если поставят ее на послушание, где надо думать.

Кстати, мысли насельниц им не принадлежат. Я вела дневник. Однажды имела неосторожность обмолвиться об этом игуменье. «Завтра же принеси мне!» Я в полной растерянности: как? Не вздумает ли настоятельница за общей трапезой зачитывать при всех? Решаю залить тетради чернилами, лишь бы не прочитала эти откровения. И тут приходит в голову гениальная мысль! «Надо отнестись к поручению творчески. Залить чернилами - значит оказать неуважение. Перепишу тетради. Оставлю то, что считаю нужным. Для придания объема украшу картинками».

Переписывала я тетради часа четыре! Результатом терпеливого усердия получилась одна общая тетрадь. Матушка о дневнике не сказала ни слова. Только спустя две недели благословила принести. А получив, разочарованно протянула: «Всего одна тетрадь?» Я ей укоризненно заметила: «Вы что, будете читать чужой дневник?» Она прочитала. Через несколько дней вернула тетрадь мне, испещрив ее замечаниями и поправками, снабдив цитатами из Святого Евангелия. Отдавая мне дневник, она сказала: «Если бы ты была такая, как в своем отредактированном дневнике!»

Каждый день после ужина, который начинался в 21 час, настоятельница София подводила итоги дня, увещевала провинившихся, строила планы на будущее или делилась впечатлениями от паломнических поездок. Дежурные по трапезной все это время переминались у ее дверей: украдкой поглядывали на часы - убираться придется до глубокой ночи. А значит, на следующий день был риск проспать утреннюю молитву. И в один из постов игуменья предложила сделать ужин в 16 часов. А тем, кому трудно переносить длительный перерыв от ужина до завтрака, предложено было вечером келейно пить чай с печеньем. Нововведение всем понравилось и прижилось!

Пропустить совместную трапезу или опоздать на нее (прийти позже игуменьи) считается святотатством («Трапеза - продолжение литургии!») и влечет за собой строгое наказание, вплоть до лишения пищи или причастия.

Игуменья не подруга

Среди монастырей, которые в большом количестве, как грибы после дождя, начали открываться в конце 90-х по всей России, нет ни одного похожего. Как протекает в них жизнь и какие в нем сестры - зависит исключительно от настоятельницы. Моя игуменья была очень строгой женщиной. Не прощающей малейшей провинности, не идущей на компромисс, щедро раздающей епитимьи.

По своему существу женщины, которые живут в монастыре, ничем не отличаются от мирских: они такие же любительницы поболтать о жизни, так же могут поругаться на кухне, поспорив, как правильно варить суп, так же радуются обновкам - например, новому апостольнику (головной убор) или рясе. В большинстве своем сестры, конечно, недалекие: чаще всего необразованные, запуганные, боящиеся выразить свое мнение (даже когда его спрашивает сама игуменья!). Однажды матушка поинтересовалась у меня: «Пользует ли тебя кто-нибудь советом?» Я недоуменно пожала плечами: «Живу наблюдениями да по книгам. К кому, кроме вас, тут можно еще подойти за советом!»

Монашество не стало смыслом моей жизни. Быть монахиней - это не только отказ от мирских утех. Это особенное состояние души. Когда любая неприятность, которая выбьет из колеи нормального человека, монахине в радость - возможность пострадать за Христа.

Я «страдала за Христа», плача и жалуясь сестрам. Однажды провинилась и получила от игуменьи заслуженную епитимью - отлучили от совместной трапезы с сестрами. Не страшное наказание по сути, но мне оно очень не нравилось.

Надо мне пойти и примириться с матушкой! Не по силам мне такое наказание, - проговорилась я одной из сестер.

Да думаешь ли ты, о чем говоришь? - воскликнула потрясенная монахиня Анастасия (она-то все свои наказания стойко переносила и если и страдала, то молча). - Она же игуменья! И помириться с ней невозможно. Она не подруга. Сама должна снять епитимью.

В монастыре не принято рассуждать и иметь рациональное мышление. А самое трудное, что лично я так и не смогла преодолеть, - это подчинять себя чужой воле. Безропотно выполнять приказание, каким бы оно ни казалось нелепым. Монахиней нужно родиться.

МК-справка

Расписание монашеского дня

Не каждый выдерживает однообразие монастырской жизни. Ведь по существу распорядок дня годами неизменен. В Воскресенском Новодевичьем монастыре он был таков:

05:30 - подъем. Утро в монастыре начинается с двенадцати ударов в самый большой колокол (начало каждой трапезы также возвещают двенадцать ударов).

06:00 - утреннее монашеское правило (молитва, на которую не пускают прихожан). На него разрешается не ходить только дежурным по трапезной.

07:15–8:30 - литургия (сестры молятся до «Отче наш…», потом уходят на завтрак и послушания, до конца службы остаются только певчие на клиросе).

09:00 - завтрак - единственная трапеза по желанию, на обед и ужин обязаны приходить все без исключения.

10:00–12:00 - послушания, каждый день оно новое: сегодня может быть послушание в монастырской лавке, завтра - храм, послезавтра - трапезная, рухольная (монастырский гардероб), гостиница, огород…

12:00 - обед.

После обеда до 16:00 - послушания.

В 16:00 - ужин.

17:00–20:00 - вечернее богослужение, по окончании которого свободное время.

23:00 - отбой.

Жанна Чуль

Когда женщина не в силах справиться с проблемами, болезнями или горем, когда и молитв, не остается ничего другого, как попасть в женский монастырь. Прийти в это место может любой человек независимо от положения в обществе, своего ранга или сословия. Как правило, люди, попавшие в монастырь, сильны духом и телом, ведь служба требует много сил, терпения и воли.

Готовы ли вы к уходу в монастырь?

Прежде чем решится на такой отчаянный и судьбоносный шаг, необходимо всё взвесить, тщательно обдумать и прийти к единственно правильному выводу. Уйдя в монастырь, вы навсегда лишитесь мирской свободной жизни. Главным для вас станет послушание, смирение, физический труд и молитвы.

Вам придется много трудиться, усмирять свою плоть и многим жертвовать. Готовы ли вы к этому? Если да, то вам необходимо последовать следующим советам:

  1. Обратиться за советом к священнослужителю. Он поможет вам подготовиться к новой жизни и посоветует в выборе монастыря.
  2. Уладить все мирские дела. Оформить документы, решить финансовые и юридические вопросы.
  3. Поговорить с родственниками и постараться объяснить им свое решение.
  4. Обратиться к настоятельнице монастыря с просьбой принять вас в монастырь.
  5. Подготовить необходимые документы. Это паспорт, свидетельство о браке (если вы замужем), автобиография и прошение на имя настоятельницы.

Если все в порядке, вы являетесь одинокой совершеннолетней женщиной, у которой нет детей или они хорошо устроены, вас примут в женский монастырь на испытательный срок. Всего он составляет 3 года. При условии полного смирения, повиновения, усердных молитв через этот промежуток времени вы можете принять постриг в монахини.

Отдавая себя целиком службе Богу, женщина проходит основные этапы жизни в монастыре:

  • Паломница. Ей запрещено молиться вместе с монахинями, есть за общим столом. Главное ее занятие - молитва и послушание.
  • Трудница. Это женщина, которая еще только приглядывается к монастырскому быту. Она еще продолжает жить светской жизнью, но приезжая в монастырь, трудится наравне со всеми, выполняя все правила и подчиняясь внутреннему распорядку.
  • Послушница. Ею становится та, кто уже подал прошение о вступлении в монашескую жизнь. Если настоятельница уверена в серьезности намерений женщины, то вскоре она становится монахиней.
  • Монахиня. После того, как человек дал обеты, вернуть уже ничего нельзя. Если изменить обетам - значит изменить Богу. А это один из самых больших грехов.

Подготовка к уходу

Если решение принято, и женщина готова посвятить себя Господу, ей необходимо следовать таким правилам:

  • ежедневно молиться и присутствовать на богослужениях;
  • не нарушать данные обеты;
  • выполнять большую и трудную физическую работу;
  • больше молчать и думать, не сплетничать и не вести праздных бесед;
  • отказаться от вредных привычек;
  • ограничить себя в еде, отказаться от мясных блюд;
  • поститься;
  • покидать стены монастыря, разрешается выход в свет только по важным делам;
  • отказаться от частых встреч с родными;
  • отдыхать только в святых местах;
  • вести себя смиренно и кротко;
  • отказаться от денег и других материальных благ;
  • читать только церковные книги, запрещается смотреть телевизор, слушать радио, листать развлекательные журналы;
  • совершать дела только с благословения старшей.

Монахиня - это обычная женщина со своим характером и слабостями, поэтому выполнять всё сразу будет очень нелегко. Тем не менее, выполнение этих правил обязательно для того, кто действительно решил изменить свою судьбу.

Не возьмут в монастырские стены того, у кого в жизни остались невыполненные обязательства. Если у вас немощные престарелые родители или маленькие дети, сначала необходимо позаботиться о них, и только потом думать об уходе в монастырь.

Как попасть в мужской монастырь?

Мужчина, который понял, что его судьба неразрывна с Господом, что его предназначение в жизни - служение Богу, обязательно захочет попасть в мужской монастырь.

Первым делом, конечно, нужно спросить благословения своего духовного наставника. Поговорив с вами, священник должен решить, действительно ли решение, которое вы хотите принять, искренне и не является ли оно бегством от светской жизни. Если батюшка решит, что вы готовы к таким переменам в жизни, можно идти дальше.

Сначала нужно стать трудником или послушником. Основные занятия - изучение церковной литературы, соблюдение постов, физическая работа. Эти периоды могут продолжаться до 10 лет. Часто происходит так, что человек, отдохнув от суеты, возвращается в привычную для него жизнь. Те же, кто прошел все испытания, принимают постриг.

  1. Рясофор. Это монах, который принимает обет целомудрия, послушания и нестяжательства.
  2. Малый схимонах. Принимает обет отречения от всего земного.
  3. Ангельский (великий) схимонах. Даются повторно те же обеты, принимается постриг.

В монашестве есть 4 главных обета, которые принимает человек:

  1. Послушание. Вы перестаете быть свободным человеком. Отбросьте гордыню, свои желания и волю. Теперь вы исполнитель воли духовника.
  2. Молитва. Постоянная и непрекращающаяся. Молиться всегда и везде независимо от того, что вы делаете.
  3. Обет безбрачия. Вы должны отказаться от плотских утех. Нельзя заводить семью и детей. Тем не менее в монастырь могут прийти любые люди, даже те, у кого в миру остались семья и дети.
  4. Нестяжание. Это отказ от любых материальных благ. Монах должен быть нищим.

Помните, что монахов часто называют мучениками. Готовы ли вы им стать? Хватит ли у вас терпения, целомудрия и смирения, чтобы до конца дней своих следовать заповедям Божиим. Перед тем как попасть в мужской монастырьподумайте еще раз. Ведь служба Господу - одно из самых трудных дел. Попробуйте выстоять многочасовую службу на ногах. Если это доставило вам удовольствие, ваше призвание - монашество.

Можно ли попасть в монастырь на время?

В минуты сомнения и колебания человеку требуется обратиться к Богу. Только в молитве, послушании и строгой жизни можно принять верное решение и понять смысл своего существования. Поэтому иногда нужно пожить в монастыре некоторое время. Для этого желательно заранее спросить разрешения у главного. Сейчас это довольно просто. Почти у каждой обители есть свой сайт, где вы можете задать интересующий вопрос.

Приехав туда и поселившись в специальной гостинице, вы должны будете трудиться наравне со всеми, быть послушным и смиренным, ограничивать себя в плотских делах и слушать приказания монахов. Разрешается принимать участие в подготовке к праздникам и другим мероприятиям. За это вы получаете еду и жилье.

В любое время вы сможете вернуться к мирской жизни, и это не будет считаться греховным. Такое возвращение возможно только до того, как вы примете постриг.

Как только совершен постриг - вы навсегда становитесь Божьим слугой. Любое нарушение правил монашеской жизни является большим грехом.

В трудные жизненные моменты многие задаются вопросом, как попасть в женский монастырь или мужской. Считают, что это очень сложно. Но это не так. Принять постриг может абсолютно любой человек. Этим шансом может воспользоваться каждый, кто ощутит в себе чувство любви к Богу, терпения и смирения. Господь готов принять каждого, кто выберет для себя такой путь, ведь перед его лицом все равны. Церкви, монастыри и обители всегда рады принять человека с чистыми помыслами и верою в душе.